— Вы уже два сезона отыграли в Канаде. Теперь, когда вам уже не надо привыкать ни языку, ни к местным обычаям, можно ли сказать, что эти два года в Канаде дали вам ровно столько, на что вы и рассчитывали, или даже в какой-то степени больше?
— Можно и так сказать. Я когда сюда приехал, толком ничего и не знал. Нет, знал кое-что, конечно. Читал обзоры CHL, интервью других русских парней, которые здесь выступали… Но когда сюда приезжаешь, то попадаешь будто в другой мир. Здесь совершенно другая культура, и люди совершенно другие – все совсем по-другому. Прежде всего, это в плане хоккея заметно. Хоккей здесь, как религия. К нему относятся более профессионально. Здесь ты живешь в хоккее.
— Не страшно уезжать было? Латвия же за тридевять земель находится от Эдмонтона.
— Было страшно. Но ради хоккея я должен был ехать. Я еще поначалу думал, что у меня с английским было все более или менее, а оказалось, что он у меня был не очень. В школе ведь учил английский, но как только сюда приехал, понял – беда. Надо было учить английский. Сперва было вообще очень трудно разговаривать. Понимать я еще хоть как-то мог, а вот если хотел что-то сам сказать, то было сложно. Но за полгода ко всему привыкаешь. Конечно, скучаешь по дому, но хоккей важнее.
— В Эдмонтоне в школу ходили английский учить?
— Да нет, не особо. Просто пытался разговаривать с парнями. Они исправляли мои ошибки. Пытался смотреть больше фильмов на английском. На школу у меня толком времени не было – с утра тренировки, а вечером уже так устанешь, что делать ничего не хочется. Зайдешь в скайп с семьей поговорить и все. Так дни и пролетали.
— Как вам Эдмонтон? Он ведь в разы вашего родного города.
— Хороший город, но, честно говоря, там довольно скучно. Заняться особо нечем. Есть там, правда, этот здоровый торговый центр. Вот туда, в основном, и ходишь. Либо туда, либо в кинотеатры. Там такая погода… Зима почти весь сезон. Мерзнешь постоянно. Зато там очень хорошие болельщики, и мне это нравится.
— Вот все говорят про этот здоровенный торговый центр. Почему он такая достопримечательность? Чем он отличается от других торговых центров?
— Тем, что он огромный! Чтобы его просто обойти, придется убить несколько часов.
— Канадский ответ Эрмитажу?
— Что-то похожее, да (улыбается). Там очень много магазинов и людей. Если туда зашел, то проводишь там полдня.
— Вас достаточно неожиданно выбрали «Ойлерс» на драфте НХЛ – в седьмом раунде. Сами вообще этого ожидали, или тоже сильно удивились, когда проверяли списки?
— Это было абсолютно неожиданно. Я тогда как раз дома был. Мой отец зашел в интернет и сразу полез на сайт НХЛ. Смотрит – и в тот же момент меня выбирает «Эдмонтон». Это было настолько неожиданно! Мы все были очень счастливы.
— Как же это так получилось, что за ходом драфта следил ваш отец, а не вы?
— Мы смотрели вместе первые раунды, а потом уже надоело смотреть. Я ушел смотреть телевизор, а отец остался. Пришел, поменялись местами, и меня выбрали.
— Так вам стоит его с собой на все турниры брать – он вам удачу приносит.
— (улыбается) Да мы с ним всю жизнь вместе жили. Вот только когда в Канаду уехал, стал как-то уже сам по себе жить. Он меня всю жизнь тренировал. Он мне и личный тренер, и друг.
— Общаясь с вашим отцом, складывается впечатление, что он очень страстный хоккейный болельщик.
— Он большой фанат. У него вся голова забита хоккеем. Он все обзоры читает, все интервью, все матчи смотрит. Помогает мне, чем может. Я ему очень благодарен.
— Сам хоккеем не занимался?
— Нет. Даже не коньках не катался. Более того – у него коньков даже не было. Он просто в башмаках шел на пруд и пытался стоять на воротах. Наверное, у него была детская мечта стать хоккеистом. Я вообще сначала занимался дзюдо – с пяти лет. Потом года через три в 50 км от моего города открыли новый ледовый дворец. Мой отец сразу купил мне всю форму, и мы поехали на тренировку, но он забыл поточить коньки. Он просто не знал, что надо точить коньки (смеется). И вот мы туда приехали, я проехался пару кругов с железкой этой. Потом уже без нее еще пару кругов… И как-то понравилось. С тех пор и начал заниматься.
— В «Ойл Кингс» помимо вас еще двое проспектов «Эдмонтона» играют. Насколько пристально за вами следят «нефтяники»?
— Мы видимся довольно часто. У нас есть специальные пропуски на матчи «Ойлерс», так что мы ходим на матчи. Когда видимся, всегда общаемся. Иногда они нам встречи назначают, иногда на арене пересекаемся. Главное, что мы всегда видимся, и это очень помогает.
— Говорят ли они вам, дескать, ждем тебя в основе сезона через два?
— Нет, такого нет. Они просто показывают тебе видео и говорят, мол, вот это ты делаешь хорошо, а вот тут тебе надо добавить. На вот тебе программу – поработай в зале. Они всегда помогают.
— Вы значительно лучше провели этот сезон в плане результативности, нежели предыдущий, и стали чемпионом WHL. Думаете, это скорее связано с тем, что вы стали старше, или все дело в тренировках, которыми вас нагрузили в «Эдмонтоне»?
— Я думаю, я стал более опытным. Все-таки второй год тут играю. Конечно, хотелось больше очков. Нельзя, безусловно, обвинять ни в чем тренеров, но я все-таки не так много играю в большинстве, поэтому и очков не так много набираю. Знаю, что в Латвии про меня говорят, дескать, да куда он вообще может пробиться, когда у него так мало очков? «Ойлерс» хотят, чтобы я был одним из тех, кто «убивает» меньшинство и занимается форчекингом. А так, конечно, на второй год здесь уже полегче. Все тебе знакомо, все ребята в команде тебя знают, знаешь, чего ждать от тренера и так далее. Так намного легче. Плюс, в команде появились более молодые игроки, так что за счет этого, может быть, тоже стало легче играть.
— Если в Северной Америке вас видят игроком для третьего звена, то кем вас видели в молодежной сборной Латвии на последнем чемпионате мира? Вы ведь там капитаном были.
— Это меня парни сами выбрали. Я сам, если честно, не очень хотел быть капитаном – это большая ответственность. Но я рад, что они мне доверились. Я пытался оправдать их доверие. В Латвии мало игроков, которые играют заграницей. Может быть, мне доверили быть капитаном как раз из-за того, что я уже два года отыграл в Канаде и могу хоть немножко пообщаться на английском с судьями. Хотя в этом плане тоже было немало приколов. Ребята, которые не говорят по-английски, брали меня с собой переводчиком. И вот им, бывало, зададут вопрос, мне его надо перевести, а я сам забывал слова. Возникала пауза на минуту – все смеются, а я не знаю, что сказать. Таких ситуаций много было.
— Кстати, на каком языке в основном общались в вашей сборной – на русском или на латышском?
— У нас тренером был Леонид Тамбиев, а практически все ребята русский знают. В Латвии вообще много русских тренеров, поэтому со временем все больше и больше начинают русский понимать. Я вот русский с детства знаю, так что у меня вообще никогда такой проблемы не было. Правда, конечно, сейчас начинаю его забывать немного. Надеюсь, вернется обратно.
— А с отцом вы по-латышски или по-русски разговариваете?
— По-латышски. У нас вся семья латыши, но так странно как-то получается, что все друзья в основном русские. Так что я по-латышски только в семье разговариваю, да с парой друзей, а так чаще по-русски.
— Достаточно часто приходилось слышать, как игроки сборной Латвии говорили на латышском, но ругались при этом исключительно русским матом. Почему? В латышском языке не существует мата?
— (смеется) Есть такие вещи, которые может сказать только русский мат.
— В отличие от той же сборной Швеции или Канады, сборная Латвии более спокойно относилась к МЧМ. Складывалось впечатление, что вам ничего не мешало просто получать удовольствие от турнира. В этом плане поражение со счетом 0:14 от сборной России сильно задевает? Ведь, если судить объективно, у вас ведь все равно были совсем небольшие шансы на победу в этой встрече.
— Конечно, было проигрывать с таким счетом, но мы все равно понимаем, что Россия – это Россия. Латвия – маленькая страна, у нас не так много игроков. У нас половину команды составляли молодые ребята. Для них это был первый чемпионат мира. Как тут играть против Кузнецова? Ты просто восхищаешься его игрой! Трудно идти и как-то бороться против него. Однако мы старались, да тренер нас подбадривал. Да, было обидно, но на поражениях тоже учишься.
— Вы жили со сборной России в одном отеле. В лифте, когда встречались, друг друга не подкалывали?
— Иногда были разные приколы, конечно. Но в основном все было мирно.
— На драфте КХЛ вас выбрало рижское «Динамо». Держите ли с ними связь? Зовут ли вас в КХЛ?
— Да. В прошлом сезоне я проходил с ними предсезонный лагерь. Был разговор о том, что если «Ойлерс» не будут предлагать мне контракт, то, может быть, я останусь играть в «Динамо». Они уже даже хотели меня забирать, но мы потом поговорили с агентом и пришли к выводу, что если я останусь в «Динамо», то обо мне могут забыть «Ойлерс», и у меня уже не будет возможности вернуться в Северную Америку. Поэтому решили остаться еще на сезон тут, и это было удачным решением.
— Контракт вам в итоге предложили. Получается, в следующем сезоне мы скорее всего увидим вас в «Оклахоме»?
— Может быть. Посмотрим, как оно все сложится. Летом будет видно.
— Даете себе какой-то определенный срок на то, чтобы пробиться в НХЛ? Скажем, не пробьюсь в «Эдмонтон» за три года – уезжаю в «Динамо».
— Нет. Буду стараться пробиться в НХЛ столько времени, сколько потребуется. Все-таки это лучшая лига в мире. Такого шанса, чтобы заиграть там, может больше никогда и не быть, а вернуться ты всегда сможешь.
— Многие латвийские хоккеисты вашего поколения в независимости от своего собственного амплуа называют своим кумиром Артура Ирбе. Вы один из них?
— Да. Как он сам говорил, у него не было особо большого таланта. Он пробился за счет труда. Он был большим трудягой. С одним талантом никуда нельзя пробиться. Над этим надо работать. За это я его очень уважаю.
